«Жизнь нужно проживать сейчас; её нельзя бесконечно откладывать»
Ирвин Ялом
Существует две жизни: одна жизнь – до постановки диагноза рак, вторая – после. И я прошла этот жизненный путь со всеми ухабами, взлетами и падениями, ощутив на себе правдивость данной фразы, всю её боль и цинизм.
Свою историю, про то, как мне был выставлен диагноз рак щитовидной железы, я бы хотела рассказать с самого начала. Было мне тогда всего 26 лет, и я находилась в состоянии второй запланированной беременности. Мы ждали этого ребёнка, который был для нас божьим благословением и счастьем, потому что первая беременность закончилась выкидышем на пятнадцатой неделе. Я тяжело переживала потерю, что сказывалось на моем психическом состоянии.
Вторую беременность я берегла, как зеницу ока и испытывала сильную тревожность ежедневно. Каждый божий день для меня был наполнен разными страхами, связанными с моим здоровьем и беременностью. У меня будто было предчувствие чего-то нехорошего, надвигающегося как лавина. Большое значение оказал тот факт, что у меня выявили наследственную тромбофилию (заболевание, при котором в кровеносных сосудах образуются тромбы и могут вызвать очень страшные заболевания, такие как инсульт или инфаркт), диагностированную в результате дорогостоящего обследования во время подготовки ко второй беременности. Как говорят доктора, возможно тромбофилия была причиной выкидыша во время первой беременности, а значит, могла повлиять и на вторую. Наконец-то снова настали 15 недель, но уже второй беременности, что было для меня переломным моментом в моей жизни, ведь первая прервалась именно в пятнадцать недель.
Я сходила на плановую консультацию к эндокринологу, который нащупал какой-то узел в области моей щитовидной железы, далее была череда исследований: УЗИ, эластография, исследование уровня гормонов. Все анализы кричали мне, что у меня рак, что это конец, конец всем моим мечтам и желаниям и на это моя психика ответила отрицанием. Поэтому от следующего предложение о пункции, которое могло окончательно подтвердить или опровергнуть этот страшный диагноз, я оказалась, точнее, решила отсрочить. Дальше следовали многочисленные консультации с врачами различных специальностей, включая гематолога, патолога и гинеколога-эндокринолога, которого я считаю одним из самых хороших. Со мной он говорил без выражения сильной эмпатии и сантиментов.
На мой вопрос: «есть ли возможность подождать конца беременности, а потом делать пункцию, заниматься лечением? Потому что беременность нам с мужем очень дорога и желанна», он ответил следующие слова: «различают четыре вида рака щитовидной железы, при анапластическом типе ты умрешь уже в этом году, а с остальными другими можешь спокойно рожать и приходить через месяц как родишь», другие врачи лишь подтверждали эту информацию. И я решила ждать родов. Роды были на пять недель раньше положенного срока, ухаживать за недоношенным ребёнком очень трудно, она казалась совсем беззащитной, ей даже сосание груди давалось нелегко, из-за чего я в первое время постоянно сцеживала молоко. На пункцию я пришла только через два месяца, по биопсии был выявлен папиллярный тип: борьба возможна. После всех анализов и консультаций врачей, операцию сделали ещё через месяц. Мне очень хотелось сохранить грудное вскармливание, потому что дочь отказывалась от смесей, нами было перепробовано восемь их видов, всё без толку.
Отдельная история о том, как на меня смотрели в онкологическом отделении с моей просьбой продолжать кормить ребенка грудью. Врачи не брали никакие деньги, хотя с финансами у нас всё в порядке, но видимо нас пожалели все, поэтому я приехала в больницу за час до операции, а не за двое суток, как бывает. Даже ребенка кормила на автомобильной стоянке возле онкологического диспансера. Два дня муж кормил трехмесячную малышку практически насильно и смог впихнуть в неё только одну пятую от дневной нормы и пила она только воду. После операции, и проконсультировавшись с необходимыми специалистами, грудное вскармливание было возобновлено. В десять месяцев мы завершили кормление грудью, и полетели в Москву для проведения лучевой терапии. Уже прошло пять лет и всё хорошо, я надеюсь, что так и будет.
У читателя могут возникнуть ряд вопросов ко мне: «Зачем нужно было тянуть время до родов?», «Почему не пришла на пункцию сразу после родов?», «Почему не поехала проходить лучевую терапию сразу, как появилось место?», «Необходимо ли было прекращать кормить грудью, в связи с лечением?». Ответ на все вопросы скорее «да», чем «нет».
Чтобы понять мои мысли и решения, нужно пройти весь путь с самого начала, какой прошла я. Начиная с переживаний от прерывания первой беременности, тщательному и дотошному обследованию при подготовке ко второй. Не исключаю и материнский инстинкт, изменение гормонов, связанных с беременностью и рождением дочери, также могли повлиять на мое решение. Но реальная причина кроется совсем в другом.
Те люди, кому никогда в жизни не выставляли диагноз рак, либо не подозревали у них любое другое смертельное заболевание, даже не догадываются, что мозг, в ответ на это, постарается убрать это куда-то подальше, в подкорки нашего разума. Мне не хотелось проходить все этапы ужасного изнуряющего лечения, я надеялась ещё немного пожить и радоваться каждому дню, проведенному с моими близкими, любимыми мужем и дочерью.
Я желала, чтобы дочь была на грудном вскармливании, потому что полезнее еды для неё не было на тот момент. Я хотела увидеть её первую улыбку, насладиться её первыми словами и шагами, а не проводить это время в больничных стенах, под капельницами. Я не хотела растворяться в раке и борьбе с ним. Мое желание жить взяло вверх, мне хотелось пожить здесь и сейчас. Я не горела желанием отменять свои планы и дела, в которые было так много вложено. Конечно, это неправильно, и да, это может привести к тяжелым последствиям. Это была попытка справиться с нашим общим горем, и мы это делали, как могли.
