Брезгливость – вот, что читалось в лице моего молодого человека. С ним мы были вместе еще до моего нынешнего супруга. Этот человек клялся мне в любви, но после, узнав про мой диагноз – онкология, по его лицу было понятно, он видит нечто ужасное, а не меня. В отличие от него супруг не обратил на это никакого внимания: «мой друг тоже носил эндопротез», рассказал он мне. Я ответила: «это совершенно другое», а после показала результаты рентгена. «Это такая вещица в колене, я в курсе»,- спокойно ответил муж, на что я, шутя, обиделась. Тяжелая борьба длинною в год, которой он ни капли не восхитился.
Боль – вот с чего для меня началась онкология. Лишь изредка все начинается именно так: на мой ноге образовался синяк и начал невыносимо болеть, злокачественная опухоль зачастую длительное время не болит. Мази, которые мне назначил доктор после рентгена, совершенно не действовали. Как спастись от невыносимой боли? Вопрос, который поселился в моей голове. По ночам она усиливалась, доходило до того, что я пыталась спать в ванной, надеясь найти удобную позу для сна. Специалисты нашли опухоль, только тогда, когда я без причины сломала ногу.
Несколько месяцев – это путь, который я прошла от начала первых проявлений до диагноза.
Ужасное слово «рак» я услышала, когда мне было всего лишь двадцать пять лет, для меня оно прозвучало как приговор. Специалисты из моей поликлиники просто не заметили его признаков, тогда я решила отвезти свои снимки в онкоцентр, недалеко от работы. Там мои жуткие опасения были подтверждены другим врачом.
В то время меня только приняли на работу юристом, с которой, к сожалению, мне пришлось уйти. Химиотерапия – вот, через что я прошла первым делом. Как выяснилось после хондросаркому нельзя вылечить химией. Но случилось чудо, она помогла мне! Я наконец-то стала высыпаться! Вся моя боль в колене ушла! Спустя столько невыносимых мучений, которые длились так долго, я, наконец, обрела счастье.
«Что у тебя?»,- первый вопрос, с которым вы столкнетесь в окоцентре при знакомстве. Я не знала, какая онкология у меня и диагноз «хондросаркома» я запомнила отнюдь не сразу. Лишь однажды решила заглянуть в карту и увидела там это ужасное, неразборчивое слово. Помнится, первое, что пришло мне в голову, был вопрос: «Как же мне его запомнить?». Мне было безумно страшно. Почему? Не знаю. Возможно то, чего я боялась – это молодость. Мои отец и бабушка умерли от онкологии, но я не проводила параллель между ними и собой. Всего однажды мною овладело отчаяние.
Спустя долгое время нахождения в больнице запоминаешь имена других пациентов. Рецидив – то, с чем возвращались они обратно. «Я борюсь с раком семь лет», «А у меня четвертый рецидив»,- вот, о чем были их беседы. Однажды я решила спросить у мамы: «Какой смысл в моем лечении, если меня ждет возвращение обратно?». Спустя время я поняла, что здесь я вижу тех, к кому снова вернулась болезнь, но есть и те, кому удалось победить рак. Эти люди не живут в больнице, они наслаждаются жизнью за ее пределами. Было несколько случаев, когда доктор не находил меня в палате под пледом.
В центре я находилась среди друзей, ими были как пациенты, так и врачи. Я лечилась на протяжении всего года, я жила, но это невыносимое время не смогло исчезнуть из моей жизни навсегда.
«Впервые столкнулся с кончиной пациентки»,- вот с какими словами ко мне однажды зашел врач. На капельницах мы пересекались с другими больными: мы знали, в какое время, кто должен прийти, случалось, кто-то отсутствовал. Это тоже жизнь.
Понятное дело, мне было плохо: мои волосы выпадали, громкие звуки вызывали у меня рвоту, не говоря уже о еде. Сон – вот, что меня спасало. Я укутывалась с головою в плед так, что однажды доктор не смог отыскать меня под ним. Я видела испуг в лицах своих друзей от цвета моего лица.
Мой путь к выздоровлению длился уже достаточно долго. В мою комнату зашли два врача, хотя в основном они ходят по одному. Они долго подбирали слова, стоя у моей кровати. Первая мысль: «неужели это конец, сейчас они скажут, что я неизлечима». И вот я слышу: «Тут такое дело… Мы решили… Вас оперировать». Я не могу передать вам, насколько я была рада этому решению, ведь мне так надоела химиотерапия. «УРА! Почему вы сразу не рассказали?»,- выкрикнула я, чему все удивились.
В то, что врачи проводили надо мной, я абсолютно не вникала. Необходимо удалить часть легкого? Удаляйте! Вырезать опухоль? Вырезайте! Легкие не могут быть нескончаемыми, я понимала это, но страха я не испытывала.
Операция была проведена, отходила я от нее невероятно тяжело.Я говорила: «после хирургического вмешательства на колене было тяжело, так вот, тяжело – в эту минуту». Все, что я смогла сказать маме, когда она вошла ко мне в палату.
Последняя химиотерапия – то, что я помню максимально отчетливо, ведь я еще не знала, что она будет заключительной. Подарком на новый год была поездка домой. Ты не знаешь, когда все кончится, процесс выздоровления тебя кажется нескончаемым – это самое тяжелое в лечении онкологии. «Мы проведем химию, а дальше видно будет»,- вот, что тебе говорят, а не «Семь курсов химии и о болезни ты не вспомнишь до конца своих дней».
День, когда мне сообщили о том, что я вошла ремиссию, стал для меня далеко не праздничным, а с точностью наоборот. Я на автомате продолжала ждать результатов УЗИ, КТ, рентгена. Что будет? Единственный вопрос, который крутился у меня в голове. Первое время проверки проводятся каждые несколько месяцев, после уже каждые полгода. Ты уже не боишься их, спустя время…
Жизнь после онкологии
Эндопротез помог мне продолжить жить повседневной жизнью. На третьем свидании я решилась рассказать о своей борьбе будущему супругу, если бы я не показала шрамы, он бы ни за что не поверил! Я поддерживала здоровый образ жизни, спорт также был очень важен для меня, я любила бегать на лыжах по зимним дорогам. Накануне свадьбы нас ожидал еще один серьезный разговор. Я хотела узнать у него: действительно ли он понимает, что я боролась с опухолью, что существуют некоторые наследственные факторы. Безумно жаль: я не запомнила слова, которые он смог подобрать для меня тогда, но это было нечто такое, после чего о поднятии этой темы не было и мысли. Эндопротез потерпел несколько поломок. Первый раз, когда носила старшего сыночка на руках, недавно упала и сломала ногу прямо на улице. Опухоль же временами напоминает о себе. С работодателями я стараюсь о ней не упоминать. Я работаю юристом, и мое прошлое никак на это не влияет, но у людей все равно возникают опасения. Четверо детей не дают расслабиться. Дима, Ваня, Стас и Лина. Мы стараемся гулять, как можно чаще, также они мои главные помощники по дому. Ваня всегда рад приготовить мне чашку кофе или помыть посуду. Стасу пять лет, но он уже охотно помогает папе с машиной, а маме со стиркой вещей. Обреченность читалась в глазах моего врача, когда я пришла с первой беременностью, во второй раз она же просто удивилась, а в третий и четвертый раз встретила как родную.......
